Предлагаем Вашему вниманию перевод итоговой части книги Натана Льюиса «Золото. Высший стандарт» (Изд-во: Canyon Maple Publishing, 2007).
Во время своего восемнадцатилетнего пребывания на посту председателя ФРС, Алан Гринспен многого добился и даже получил за это экстравагантное прозвище – «Маэстро». В 2002 году, будучи еще в должности, он получил рыцарский титул в Великобритании – чужой стране – за свой вклад в «глобальную экономическую стабильность». Эпоха «Великой умеренности», которая прошла при его правлении, стала самой известной в период фиатных валют после 1971 года. В 2004 году Гринспен объяснил смысл своей деятельности:
«Наиболее эффективные центральные банки в период фиатных валют становятся таковыми в основном потому, что они стремятся повторить то, что вероятно бы произошло при сырьевом стандарте».
Впрочем, даже его правление было омрачено многочисленными проблемами, взлетами и падениями, которые, как многим казалось, стало следствием его действий: азиатский кризис 1997-1998 гг., «пузырь» доткомов в 1999-2000 гг., а также ипотечный «пузырь» в 2002-2005 гг. и т.д. Он был успешным председателем, но не всегда. В 2017 году он был, как и в молодости, поклонником эпохи классического золотого стандарта до 1914 года:
«Я считаю золото основной глобальной валютой. Золотой стандарт был в своем расцвете в конце XIX – начале ХХ-х вв., в период чрезвычайного глобального процветания, характеризующемся устойчивым ростом производительности и очень низким уровнем инфляции.
Но сегодня обычно говорят, что золотой стандарт XIX века не работал… Однако дело не в экономическом провале золотого стандарта, а в политике…
Если бы золотой стандарт существовал сегодня, то у нас не было бы тех проблем, с которыми мы сейчас имеем дело».
Мервин Кинг был главой Банка Англии в течение десятилетия - с 2003 по 2013 гг. Что он извлек из своего опыта? В своей книге «Конец алхимии: деньги, банки и будущее глобальной экономики» (2016 г.), он пишет:
«Есть те, кто выступает за увеличение денежных и фискальных стимулов для того, чтобы оздоровить экономику… Увеличение монетарного стимула, однако, скорее всего, приведет нас к тупику политического характера.
Только осознание тяжелого состояния крупнейших экономик мира, а также характера алхимии нашей системы денег и банковской системы, даст нам силы для проведения смелых реформ».
Кинг не разделяет убеждений Гринспена по поводу стабильной, физической валюты. Но даже те, кто доказывают необходимость сохранения фиатных валют, начинают понимать, что вся современная система монетарной и фискальной манипуляции – «алхимия» - погибает, идет к своему собственному разрушению. Во время пребывания Кинга на должности, аналитики Банка Англии пришли к следующему заключению:
«В целом, данные свидетельствуют о том, что современная международная валютно-финансовая система плохо справилась с каждой из своих трех целей, по крайней мере, по сравнению с Бреттон-Вудской системой. При этом ключевым недостатком ее является неспособность поддерживать финансовую стабильность и минимизировать разрушительные внезапные изменения направления глобальных потоков капитала».
В книге «Надоело: взгляд инсайдера на то, почему ФРС – это зло для Америки» Даниэль ДиМартино Бут рассказала о десяти годах своей работы в центральном банке США. Она скептически относится к современной монетарной «алхимии», отсюда ее вывод:
«Мы должны требовать, чтобы ФРС прекратила оправдывать свои неудачи. Краткосрочные процентные ставки должны возвратиться к нормальному уровню, а страшно раздутый баланс ФРС должен быть сокращен. Кроме того, ФРС не должна следовать за Европой, приводя процентные ставки к отрицательным показателям.
Больше никаких оправданий. ФРС не существует в идеальном мире. Идеальный мир есть только в сказках, мечтах и эконометрических моделях ФРС».
В 2015 году бывший председатель ФРС Бенджамин Бернанке и бывший глава МВФ Джон Липски, использовали одно и то же слово для описания международной валютной системы: «неуравновешенная».
Выход на пенсию помог им это понять. Похоже, что представители центральных банков боятся сказать то, что они думают на самом деле до тех пор, пока они не будут в полной личной безопасности, и даже тогда они высказывают свое мнение в очень политкорректных выражениях. Однако их высказывания, возможно, обращены к будущим поколениям, вполне ясны. Они действительно поняли, как действует этот механизм. Они провели свои самые лучшие годы, пытаясь понять огромные массивы экономической статистики; слушали советы сотен исследователей; пытались учесть множество факторов в своем уме; доводили до блеска мельчайшие подробности своих политических заявлений; направляли своих лакеев и сообщали своим контактам в прессе намеки на подноготную происходящих изменений; сглаживали свои разногласия в разгоряченных дискуссиях; были целью бесконечных публичных нападок и угождали то одной группе интересов, то другой; обвинялись во всех бедах, а затем, должны были брать ответственность за решение всех проблем; получали озлобленные телефонные звонки от президентов и премьер-министров; наблюдали за тем, что их намерения не приводили к ожидаемому результату, поскольку финансовые рынки отказывались следовать их указаниям; осознавали, что научные истины не подтверждаются в экономической реальности, что вынуждало их импровизировать; видели, как мало можно достичь, и как во многом можно ошибаться; и пришли, в конце концов, к выводу, что в этой игре нельзя победить. Лучше всего было бы прекратить играть в нее вовсе.
Раньше не требовалось много времени для того, чтобы убедить людей в том, что золото должно быть основой валютной стоимости. Деньги были обеспечены золотом (и серебром - до 1870 года) потому что деньги всегда были обеспечены золотом. Лишь несколько экономических мыслителей пытались понять основания и логику, которая привела к такому положению. Сегодня же идея о том, что деньги должны, или вообще могут, быть обеспечены чем-то помимо прихоти представителей центральных банков, не совсем популярна.
Однако мы больше не можем полагаться на привычку и обычай. Необходимо новое понимание основополагающего принципа стабильных, обеспеченных золотом, денег. Только стабильные по стоимости деньги могут предотвратить волатильность цен, процентных ставок, прибыли, а также все другие бесчисленные последствия повышения или понижения цен на деньги. Золото – это только инструмент для достижения этого результата – самый лучший инструмент, который когда-либо существовал у людей, и, возможно, единственный инструмент, который нужен людям сейчас.
Когда принцип стабильных денег будет полностью понят, сегодняшние фиатные валюты, и деятельность крупных центральных банков, будут названы абсурдными.
Однако люди пока колеблются. Мы по-прежнему страдаем от эмоциональной травмы из-за всех монетарных неудач и серьезных провалов экономической политики прошлого века. Эти травмы следует изучить и преодолеть.
Делать что-то или ничего не делать. В экономических исследованиях в конце XIX-го века главными предметами изучения были цены, проценты и деньги, а руководящим принципом был laissez-faire – набор идей, которые, грубо говоря, можно выразить следующим девизом: «Ничего не делать». Когда тарифы, налоги и все виды интервенционистской политики возросли в объеме, - начало этому положил президент Герберт Гувер, а за ним последовал и значительно расширил эту политику президент Франклин Рузвельт, – экономисты, прошедшие обучение старым принципам, мало что могли предложить, кроме того, что ничего не нужно делать. Это было совершенно неприемлемо. Вскоре некоторые экономисты потребовали того, чтобы все-таки что-то было сделано. Используя те же понятия цен, процента и денег, это, естественно, привело к формам ценового вмешательства, аргументам в пользу снижения процентных ставок, а также, к обоснованию обесценивания стоимости валют и отказа от системы золотого стандарта.
Одновременно происходила битва за фискальную политику, которая, как правило, сводилась к одному количественному показателю – бюджетному дефициту. Классики хотели устранить дефицит, уменьшая бюджетные расходы и увеличивая налоги – эта стратегия называлась «режимом жесткой экономии». Это привело к сокращению экономического роста из-за более высоких налогов, новым расходам на социальное обеспечение и финансирование политической поддержки в ухудшающихся экономической среде, снижению налоговых поступлений и постоянным дефицитам. Новые меркантилисты рекомендовали увеличить государственные расходы и дефицит, не заботясь о том, в какой форме могут понадобиться дополнительные расходы. <…> Высокие налоги, как правило, соответствуют высоким расходам, долгосрочным социалистическим целям более широкого участия правительства во всех вопросах общественной жизни. Эта практика называлась «стимулированием». Идея низких налогов, в сочетании с более высокими расходами (для обеспечения необходимой поддержки социального обеспечения) была в новинку.
Все эти подходы – «ничего не делать» или «делать что-нибудь», «стимулирование» или «экономия» – были неудачными. Сегодня идея увеличения государственных расходов для решения всех экономических проблем по-прежнему имеет своих сторонников (в значительной степени, это прикрытие для грубого политического патернализма), но ожидания его эффективности были значительно уменьшены после десятилетий весьма посредственных результатов. Различные формы ценового вмешательства – контроль цен или формы ценовой поддержки, такие как ограничение производства или государственные закупки продуктов – также перестали быть популярными. Из совокупности провальных реформ после Великой депрессии, - которые до сих пор можно встретить в арсенале средств современной власти, несмотря на то, что их истоки забыты, - осталось два момента: процент и деньги. Сегодня оба момента управляются центральными банками. «Делать что-нибудь» сегодня означает: регулировать экономику посредством процентных ставок, а также через количество или стоимость денег. Без этого неудачного инструмента, экономистам ничего не останется делать, кроме как «ничего не делать», что считается неприемлемым. Хотя правительства осторожно избегали тарифных войн с 1930-х гг., с 2010 года драма Великой депрессии снова разыгралась среди правительств южной части Европы, где налоги, направленные на «жесткую экономию», увеличились, что привело к крушению их экономик, призывам покинуть Еврозону и обесценить валюту.
Классические либералы XIX века были правы. Правительствам не следует вмешиваться в формирование свободного рынка цен и процентных ставок. Деньги должны быть стабильными и надежными, то есть, должна функционировать система золотого стандарта. Но кроме этого оставется большая сфера экономической политики: налоги, регулирование и программы расходов любого рода, включая социальное обеспечение, здравоохранение и военных, во всех их сложных деталях и последствиях, а не в редуцированном виде единой количественной метрики расходов или дефицита. В этой области есть множество возможностей Сделать Что-нибудь, к лучшему или худшему. Экономисты должны делать свое дело во благо всего общества, и если они совершают ошибки, то их нужно быстро зафиксировать и решить.
Экономисты больше не должны полагаться исключительно на манипулирование процентными ставками и деньгами со стороны центральных банков для того, чтобы решить немонетарные проблемы. Когда этот принцип будет понят, тогда люди вернуться к идеалу стабильных денег, без оговорок и колебаний.
Стабильные или фиатные валюты. Власти не хотели отказываться от Бреттон-Вудской системы золотого стандарта в 1971 году. Скорее, золотой стандарт отказался от них. Стало труднее, с их точки зрения, управлять этим стандартом, с учетом стольких «фундаментальных дисбалансов» и «парадокса Триффина», поэтому даже самый серьезный контроль над капиталом и самые разумные международные соглашения не могли исправить ситуацию. Валюты, казалось, хотели свободно «плавать», и ничто не могло помешать им в этом. Власти и представители центральных банков были даже немного рады, освободившись от ответственности поддерживать систему; ответственность, как показали двадцать семь лет истории, которую они неспособны были достойно нести. Казалось, что это была игра, которую они не смогли выиграть, хотя многие экономисты, включая Милтона Фридмана, говорили им, что в эту игру не стоило даже начинать играть. Они, конечно, пытались перенести вину на других, но их провал был слишком очевиден.
Все эти проблемы могут быть прояснены через отличие между стабильными и фиатными валютами. Фиатные валюты, несмотря на их всеобщность, не следует рассматривать в принципе в качестве самой верной формы валют, но скорее как ошибку, которую следует избегать в любом случае.
Когда экономисты утверждают, что система с фиксированной стоимостью денег будет «подвержена спекуляциям» или «быстро рухнет», они имеют в виду, скорее всего, систему фиатных валют, что соответствует всему вышеописанному. Системы стабильных валют, такие как валютные советы сегодня, редко подвергаются спекулятивным атакам, и всегда выдерживают их, если все-таки такое происходит. Системы золотого стандарта XIX-го века отличались отсутствием спекулятивного давления. Во всяком случае, спекуляции, как правило, направлены на сохранение паритета валют и золота. Экономисты, которые высказываются таким образом, просто не имеют четкого понимания принципов стабильных валют. Вероятно, они должны найти другую отрасль экономики, более подходящую для их способностей.
Сейчас не подходящее время: Несмотря на все блестящие аргументы Давида Рикардо и других, возвращение плавающего фунта к обеспечению золотом было «политически невозможным», пока не прекратились войны с Францией в 1815 году. Современные власти провели последние четыре последних десятилетия, давая обещания, предполагая задним умом при этом, что все проблемы в конечном итоге будут разрешены печатным прессом. Если бы сегодня произошло возвращение к системе золотого стандарта, то это означало бы, что все текущие обязательства – существующий государственный долг, государственные пенсии (социальное обеспечение), обязательства в области здравоохранения и бюджетные дефициты – должны были быть выплачены твердыми деньгами, или полностью пересмотрены. В принципе это возможно: гигантские долги британского правительства после наполеоновских войн, которые, по оценкам ученых, составляли более чем 200% ВВП, были, в конечном итоге, погашены в валюте с неизменной стоимостью. Долг федерального правительства США в размере 119% ВВП в 1946 году сократился до 35% ВВП в 1970 году, полностью за счет увеличения ВВП, поскольку номинальная сумма долга увеличилась. Однако эти проявления добродетели и стойкости властей были редкими, в то же время показав одну из причин того, почему Британия доминировала в международной политике после 1815 года, а США – после 1945 года.
Политический баланс на данный момент может способствовать монетарному решению проблемы, будь то через краткосрочное событие или за длительный период иногда называемый «финансовой репрессией». Эта позиция редко называлась именно так. Как и в Британии до Ватерлоо, она выражалась в размышлениях о том, почему систему фиатных валют следует сохранить, а центральные банки и механизм создания денег должны быть универсальным решением всех проблем государственного управления.
Если так, то пусть будет так. Такой политический консенсус, вероятно, приведет себя к собственному концу, тем более, что основания для его исчезновения заложены в самом его строении. Когда это произойдет, то наступит время невыполненных обещаний и нестабильных валют, сформируется совершенно другой политический консенсус, который будет полностью отличаться от предыдущего.
Новые формы систем золотого стандарта
Все системы золотого стандарта имеют одну и ту же цель – привязать стоимость валюты к определенному количеству золота. Институциональные механизмы, используемые для достижения этой цели, всегда были разными, в разное время и у разных правительств. Мировые системы золотого стандарта XXI-го века будут отличаться от золотого стандарта XIX-го века в своих деталях и уж точно не будут похожи на провальные Бреттон-Вудские соглашения.
Спрос на деньги в мировой экономике, как правило, растет быстрее, чем увеличивается объем доступного надземного золота. Сегодня было бы невозможно заменить всю денежную массу (банкноты и депозиты центральных банков) золотыми монетами и слитками, то есть, ввести систему «100%-ного резерва». Возможно, будет трудно вернуться примерно к 30%-ному резервному коэффициенту, который был у центральных банков в конце XIX-го века. Конечно, небольшой стране это под силу, например, Малайзии, но не миру в целом. Это не будет проблемой, если поддерживать стоимость валют к паритету с золотом, а не хранить гигантские объемы слитков в хранилищах. На самом деле, было бы намного лучше, если бы золото более эффективно исполняло свою роль в качестве стабильного стандарта стоимости, при условии, чтобы большая часть золота в мире находилась в частных руках, свободно торговалась, а не запиралась бы центральными банкам, подчиняясь централизованным решениям о покупке и продаже. Сегодня около 20% мирового надземного золота, как сообщается, хранится у центральных банков, что представляется подходящим для этой цели, поскольку такой же коэффициент был и в 1910 году.
Некоторые мыслители предлагают формы системы золотого стандарта, которые вообще не требуют каких-либо запасов слитков, и где денежная масса не конвертируется в золото эмитентом валюты (см. прим. 1). Это технически возможно, но политически не очень хорошо: такие системы больше подвержены случайному или преднамеренному административному злоупотреблению. Как правило, центральные банки предлагают неограниченную возможность конвертирования слитков. На практике это не было бы проблемой. Тем не менее, любой центральный банк может с полным основанием переживать по поводу такого обязательства, когда запасы золота составляют 5-10% по отношению к обязательствам денежной массы. В конце 2016 года, США обладали официальным запасом золота в объеме 261 млн. унций, стоимостью 313 млрд. долларов при курсе 1200 долларов за унцию, а обязательства в денежной массе составляли 3,531 трлн. долларов – коэффициент резерва составлял 9,5%.
Прим. 1
«Правило курса золота» подробно проанализировано в главе 8 моей книги «Золото: денежная полярная звезда». Валютный совет с крупной международной резервной валютой, обеспеченной золотом, является одним из распространенных вариантов это темы, популярной с конца XIX-го века.
Продолжение следует...
